Родные и любимые Елена Ивановна и Юрий Николаевич! Десять месяцев прошло с тех пор, как мы получили от Вас Ваше последнее письмо. И можете представить себе нашу радость, когда седьмого июня мы получили Вашу весточку от 25/V. Много порадовались: и тому, что не забыли, что чувствуете себя лучше и что встреча неотменна. Вот о ней-то и думаем и на ней строим весь уклад нашей личной жизни и в зависимости от нее. Чуяло мое сердце, что здоровье Ваше сильно отягощалось, и больно было за Вас и за то, что Ваши люди в хорошести своей, любви и преданности все же не хотят хоть чуточку поберечь и полюбить тех, кого, как они думают, любят. Иногда им в упоении хорошести своей даже и в голову не приходит, что они могут жестоко отягощать нагнетенное сердце. Как все это знакомо, как хорошо знакомо! И как редки неотягощающие!

А Вы, конечно, по доброте своей, не щадили ни себя, ни своего здоровья. Грустно мне сознавать свое бессилие устранить из Вашей жизни те тягости, которые можно было бы избежать. Далекость лишает! Просил и прошу Вас, хотя бы ради нас, хоть немного поберечь себя. 10-го видел Вас во сне. Сон был очень интересен, о будущем. Вы были такая сильная, энергичная, деятельная, что даже во сне собирался просить Вас поберечь свои силы. Относительно 2 т[ома] писем Матери[9] все будет сделано по мысли В[еликого] Вл[адыки], и уже делается со дня получения Вашего письма. Смущает меня только то, что вряд ли смогу сделать это так красиво, как хотелось бы, вследствие недостаточного навыка. А хотелось бы. Полагаю и считаю, что своим сыном и его временем Вы можете всецело располагать по своему усмотрению, ведь все оно принадлежит Вам. А он, конечно, согласен на все и с радостью. Так же думает и Нина во всем, что касается ее. Елена Ивановна, любимая Вы наша, мне так хотелось бы рассказать Вам о нашей семейной, личной жизни, о том, что чувствуем, чему радуемся, т.е. В[еликому] Вл[адыке], о том, что говорит Он, и что навсегда, неизгладимо ложится на сердце, и чем Он наполняет всю жизнь, что Он часто, часто не забывает, и уже не фразы, а целая поэма сердца получается. Однажды увидев Вас во сне, даже во сне пытался поделиться с Вами своей радостью общения.

Одним словом, я так стосковался по Вас, что не видеть Вас больше уже не в силах. Потому Ваше письмо было истинным праздником сердца. Некоторые люди мало верят в сердце. Я верю. Накануне получения Вашего письма вижу сон: какой-то человек говорит, и я хорошо запоминаю его слова: «Елена Ивановна сказала, что через восемь месяцев вы поедете домой». Можете представить мое чувство, когда я читал Ваши строки на следующий день: «Сердце часто что-то чувствует помимо рассудка, а наполненное Вл[адыкой] особенно». Вы пишете, что Вам некому помочь. Думаю, что когда встретимся, этому придет конец и на рутину каждодневную сил своих тратить не будете. Думаю, крепко думаю, как облегчить Вашу жизнь там, где это возможно. Очень интересно, что в Вашем письме и в том, что говорил мне Вл[адыка], не только мысли те же, но даже и отдельные слова. Родная моя, любимая, я Вас очень люблю, Вы так мне близки, но очень, очень прошу Вас, пожалуйста, не думайте, что мое чувство отяготит Вас, и что, воздавая Вам должное, я встану на ходули превыспренности.

Я сам, на своих боках испытал это тяжкое чувство, т.е. был страдающим лицом, и слишком хорошо понимаю, какие путы накладывает подобное отношение на близких; Вл[адыка] знает, спросите: знает, что я прав и не ошибаюсь. Помните картину Н[иколая] Константиновича] «Сам вышел». На слова, которые у меня были и, кажется, должны быть у Вас, я написал музыку. Говорят, получилось очень хорошо. Как мне хотелось бы, чтобы Вы послушали. <...>

Итак, до свидания, родные наши. Шлем Вам свои лучшие чувства и мысли. С Вами сердцем неотменно и мыслями всегда и навсегда Ваши, любящий Вас Ваш сын Борис.

Р. S. Вложил еще приписку от Нины.

<Вы писали, что когда недомогали и не могли писать, просили В[еликого] Вл[адыку] передать нам привет. Это было сделано 11 дек[абря], когда от моей любимой и неповторимой было целое письмо.>[10]

Сейчас все разъехались, и я немного отдыхаю, но все еще не могу оявиться на прежней силе. А время не терпит, и нужно приняться за спешное приведение в порядок записей, явить некоторую им систематизацию. Мало времени в моем распоряжении, а столько нужно успеть. У меня нет помощников, я ведь – одна!

Вот и Вам с Ниночкой предстоит скорый отъезд в лучшую страну, и там мы встретимся, родные, так было мне Сказано вчера для передачи этой радости Вам. Напряженная жизнь поможет и Ниночке оправиться. Сказано, что Ниночке необходимо начать с помощью мужа или сотрудниц больше передвигаться по комнате и не слишком опасаться усталости. Нужна осторожность, но следует приучать организм к большей деятельности, и Ниночка уявится на лучшем возвращении сил. Конечно, ее слабое место – кишечник, потому диета остается прежней. Легкие супы и каши, вареные овощи, ничего жареного, ничего жирного и сладкого. Сахар только немного в чай, и отказаться нужно от сладких пирожков. Никаких суррогатов сахара не следует принимать. Сама я уже давно сижу на такой диете, которая временами становится строже, но, право, не так трудно отказаться от сахара и жира. Я иногда смазываю слегка гренок чистым СЛИВОЧНЫМ маслом и не больше. Лучи легче воспринимаются и задерживаются в нашем организме, когда наши ткани не ослизнели от жиров и масла. Многие Лучи не терпят масла. Сахара совершенно достаточно в яблоках. Строфант – прекраснейшее средство, но усилять приемы не следует, ибо можете настолько привыкнуть к нему, что прежние дозы не будут помогать. Нельзя идти путем усиления дозы. Строфант – сильное средство, потому очень прошу Вас, родной, не увлекайтесь и дайте себе отдых, чередуйте приемы строфанта с периодами отдыха от него. Ваша доза не должна превышать семь капель раз в сутки, и только в дни особой усталости можно принять десять капель.

Итак, мы скоро двинемся, но пока пишите по старому адресу. Дам телеграмму, когда срок нашего отъезда выяснится окончательно. Но возможно, что Вы с Ниночкой двинетесь немного раньше нас. Ваше знание языков очень пригодится. Также Великий Владыка выразил предположение, что Вы сможете перевести второй том моих «Писем», именно второй, ибо первый том уже переведен и я должна скоро получить его для проверки. Перевод этих писем на английский язык очень, очень нужен Великому Владыке, но трудно было найти переводчика. Итак, родные, перед нами и Вами – Новая Ступень. Но прошу Вас явить молчание и не распространяться об этих возможностях. Ничего не бойтесь, но следуйте Указаниям, и все уявится как можно лучше.

Итак, родные, в Добрый Путь! Готовьтесь к интереснейшему, хотя, может быть, и нелегкому путешествию. Встретимся и будем сотрудничать в самой тесной близости. Знайте, родные, что люблю Вас, думаю о Вас, ибо мне нужны близкие, доверенные люди. Вот мой сын Борис и явит себя настоящим сыном, и маленькая моя Ниночка принесет свой труд, любовью овеянный. Великий Владыка все предусматривает, потому явите полное доверие и полную меру Любви.